Сказка об уточке
(Made in Ukraine)
Короче, начинается снова с того момента, когда главный герой почивает на берегу в ожидании девушки-утки...
Внимание! Все события и персонажи тщательно вымышлены! Це ж сказка, а не репортаж. Посему любые совпадения чего и кого бы то ни было с чем или кем бы то ни было являются художественной нереальностью. Имя главного персонажа - Миколы™ также изменено в целях конспирации на Ивасика-Телесика©. Рекламации по поводу орфографии и лексики русского и украинского языков нипочём не принимаются.
Фу-ф... Ну, теперь можно начинать.
Глава 1
Ивасик-Телесик спал и никак не мог проснуться после вчерашнего чуда и связанного с ним возлияния волшебного напитка, пропитанного капсаицином. Разбудить его, пожалуй, мог только запах копченого сала или домашней жареной чесночной колбасы. Но девушка-утка, хотя и носила при голове светло-русую косу, аккуратно уложенную в виде колбасы, чесночного запаха с собою не несла. И потому не имела никаких шансов на досрочное пробуждения облюбованного ею хлопца. Но она, к сожалению, слишком уж сильно была охвачена огнем желания пообщаться с парубком, а по сему о способах и методах ей особо некогда было раздумывать.
Пока она ходила, закусив нижнюю пухлую губу, вокруг Ивасика, Телесик досматривал сон. И, надо отметить, сон в этот раз случился не очень-то приятный. Ему снились коварные люди, понаехавшие в родную Украину, лопочущие на смешном коверканном языке и заполняющее всё свободное вокруг пространство. Попутно противные хлопцы и дивчины (Ивасик заранее поименовал их гнобливыми москалями) пили казенную водку, нещадно объедали коренное население, налегая в основном на мясомолочный продукт, и всячески претендовали на расселение по всей округе в соответствии со своими тайными и по определению гадкими желаниями. Ивасику снился багрянолицый грузный мужчина по имени Черномыр в сопровождении тридцати трёх чужестранных военных кораблей в форме москальского черномырского же флота, а также хитрый и вертлявый немец Гиммлер.. тьфу, чёрт… то есть – Миллер – бледнолицый недоумок, хмуривший редкие брови и грозившийся издалека крепким и по-немецки лаконичным газовым ключом.
- Платити будеш, сволота?! - над головой Ивасика раздался строгий вопрос, которого он больше всего боялся. – Або, як завжди, кинути нас хочеш, а самому на халяву задоволення одержувати?
От такого резкого поворота событий, тем более, в самую деликатную сторону – экономическую, Ивасик-Телесик проснулся и обнаружил над собой склонившееся лицо девушки, жарко дышащее сверху приятным ароматом малосольного огурчика.
- Похмелитися не бажаєте, громадянин Ивасик? – сразу же заворожила девушка хлопца своими нехитрыми, но ёмкими словами.
- А те як же! – недодумав до конца первую после пробуждения мысль и сразу же позабыв о ней, ответил Ивасик, потому что отказываться от бесплатного угощения счел неприличным. Он принял из рук девушки кружку с целебным утренним напитком в тайной надежде на Чернігівське «Міцне» и с удовольствием приложился лбом к холодной глиняной поверхности домашнего гончарного изделия.
- Не пий, Ивасик, недоумкуватим станеш, - услышал Телесик чей-то голос, отдалённо напоминавший внутренний.
- Це хто незалежного українського Буратіно розуму навчає? – искренне удивился Ивасик-Телесик, вспомнив своё берёзово-поленное детство, и отодвинув кружку с пивом на безопасное расстояние согнутого локтя.
- Це я, твоя доля - наречена. Передаю невідкладну інформацію з радіозв'язку безпосередньо тобі в мозок. Прийом! Я - Качка. Кря! – снова услышал Ивасик голос изнутри.
- Качка – водокачка! – крепко высказался Ивасик относительно прерванной процедуры освежения организма. - А що ж мені робити?
- Кидати пити! – эхом отозвался голос.
- У! Гарні вірші вийшли! – обрадовался Ивасик нечаянной рифме. - Хто працює, той не п'є - от умова це моє, - продолжил он качкину, то есть, уткину мысль, - але ж і правда! Отож! Хочя… Однак… Пийте хлопці, пийте тут на тім світі не дадуть - теж народна мудрість, а не просто так, - засомневался Ивасик в выборе здорового образа жизни.
- Ти, Ивасик, мене слухай, - дружески посоветовал голос. – Я тебе поганому не навчу. Усі твої дурні думки я буду нещадно банити. А гарні – модерировати. Дивись - до вечора людиною станеш…
- Фигассе! – молча сгенерировал мысль Ивасик и почувствовал, что она стерта. – Ну, ладно… будь по твоєму, гражданта Качкина. Поки по-твоєму … - согласился на время Ивасик, внутренне подобидевшись на покушение на независимость собственного мышления.
Девица с колбасной косой занервничала, обнаружив на лбу Ивасика зачаток думательной морщины: - Ивасик, ти пити будеш або будемо наукову думку зображувати?
- А ты, собственно, чиїх будешь? – подозрительно поинтересовался Ивасик у любопытной девицы.
- Я буду из семейства Качкиных, - попыталась прикинуться утячей родственницей наглая девица, но просчиталась, перейдя от расстройства на погану москальску мову. - А если меня разозлить глупыми вопросами, то – из семейства качков. И сердючек, - ответила девица разминая пальцы для неизвестной пока хлопчику надобности.
- О! Сердючка! – удивился Ивасик неожиданной глубине проникновения в суть дела, - навкруги однi педерасти. Оточили! – с ужасом подумал Ивасик, заглядывая за пока ещё девичий затылок. За ним мирно попыхивали трубами тридцать три военных корабля.
- Что смотришь? Приданое моё оцениваешь? – зло и нетерпеливо спросила девица, оглядываясь на милитаризованное по виду своё сопровождение. – Вот возьмешь меня замуж, глядишь, и это всё тебе достанется, – обнадёжила девица, проводя рукой по затылку и снимая с головы умело прилепленную шпильками косу.
- Накладная, - ахнул Ивасик, не в силах совладать с прозрением, вскрывшим намеренный визуальный обман.
Девушка тем временем взмахнула рукой и, не отрывая строгого взора от Ивасиковых глаз, превратилась в Черномыра. Того самого противного дядьку, из ужасного утреннего сна…
- Накладная, - кивнул Черномыр, - и не одна. Их тут у меня целая качка. То есть - пачка. Вот тебе паркер, садись, подписывай, суженный ты мой. Вот тут накладные, вот тут платёжки, а тут долгосрочный брачный контракт на поставку соответствующих супружеских услуг, прав и обязанностей.
- Не хочу Паркера! - опешив от такого поворота событий, Ивасик взял верхнюю «ля» фальцетом. – Мне ваша реальная политика – вот уже где! – он показал на свой ворочающийся в горле кадык и покрутил пальцем у виска. – Я, может, и жениться пока не хочу. Не нагулялся ещё, свободою не надышался.
Черномыр насупил брови и с укором покачал головой: - Ты, Ивасик, не понимаешь исторической важности нашего с тобою грядущего бракосочетания.Ты прикинь, парень! От него ж тебе одна только выгода – буду тебе бесплатно готовить, прибираться по дому, хозяйство вести… Скотина опять же всякая… Кругом. Защищать тебя буду. От внешнего и внутреннего супостата. Эх, Ивасик! Заживем, как люди! Или, по крайней мере, не хуже людей! Давай, подписывай уже. И так времени с тобой много потратила, - закончил Черномыр почему-то женским голосом.
- Да шо э я – 3,14дор что ли? На мужиках жениться? – закричал Ивасик на толстого красномордого мужика, огласившего какое-то уж очень сомнительное предложение…
- Глупый ты, Ивасик, - раздраженно от недопонимания и конфуза заключил Черномыр. – Да, какая разница? Мужики мы, бабы мы? Вот возьми свою Украину – она кто? Он или она? То-то… А теперь глянь на Россию. Она – баба или мужик?.. Во-о-о-т. А ты словами ругаешься. Будем сёстрами жить. А захотим – братьями. Подписывай, давай. Не тяни резину. Тут тебе не майдан, понимаешь ли, где по две недели можно выстаивать. Вишь, за мной 33 богатыря с пушками? А они ждать не любят. Они ещё не завтракали, а поэтому голодные и злые.
- Шантаж? – попытался сформулировать Ивасик политико-психологическую основу сложившейся обстановки. - А насчёт бабы-мужика я так понимаю, - сосредоточился он на ответе: - судя по тому, что с ними, с землями, да с народами делают, - и та и другая – бабы. Причем терпеливые и без гендерных амбиций. А надо бы… - задумался Ивасик над окончанием последней фразы.
- Какой шантаж? Это ж деловое предложение, - покачал головой дядька, - и всего-то… Эх, надо бы… - также задумался Черномыр над окончанием Ивасиковой фразы… - Надо бы… Да кто ж ей даст?..
Звучит тревожная музыка....
Глава 2 (продолжениё)
- Требую незалежности! – насупившись упрямым челом не поддался на резонный уговор Ивасик. – Пока ещё, - уточнил он. – И уважения к моему исконному интересу. И жениться хочу, в том числе, по любви. Как минимум - на евроутке. И чтоб несла мне еврояйца. И не простые, как сам понимаешь, а золотые. Еврики. Во как! Просёк, пузатый? А богатырей твоих чернорылых я не боюсь. Как щас вступлю в нату, поглядим ещё, кто кого перестоит! – обозлился парубок на назойливого гостя с его странными предложениями, весьма напоминающими навязанный сервис, весьма посредственный и бестолковый, однако требующий непременной оплаты.
- Да, кто ж тебя возьмёт-то? – искренне и вслух удивился дядька. – Ты ведь, небось, хочешь как лучше? Чтоб тебя бесплатно золотыми еврояйцами снабжали? А получится, ты уж поверь – как всегда. Я-то знаю. Вступишь ты одной ногой. Известно во что… Потом вони не оберешься… Попадешь в кабалу, в зависимость то есть. Кто ж тебя уважать-то будет там, у них? Ты ж – отсталый евроэлемент. А в союзе со мною мы станем самыми державными во дворе. Будем вместе неоперившуюся еврошпану всякую по углам гонять. А? Чем плохо? – прервал свою арию незваный гость и рассмеялся от воображения перспективного удовольствия. – К тому же – газ! Во! По внутренним ценам. Считай – бесплатно. Ну, почти, - закрепил он крепким экономическим аргументом свою тираду о светлом совместном будущем.
- Ну… газ… Это, конечно… - засомневался Ивасик, - выгодная сторона… Только смотря какой – газ? А то знаю я вас… Загазуете менi тут усё, так что не продыхнешь. А яйца у меня у самого самой першей якiстi, даже по международному стандарту. И этта… вона што – всё равно – хочу своего президента. И чтоб на понятном языке разговаривал с моим народом и со мною лично. Вот таке моя однозначна вимога, - самоокреп Ивасик от внезапно прильнувшего к голове осознания идейного смысла.
- Я тебе щас не загазую. Я тебя щас вааще обезгажу! Ивасик, да ты пойми! – горячился дядька, - тебе самому головным атаманом вовек не стать. Ты на себя посмотри! Мечтателей сказочных в президенты не берут. Только кремлёвских. Ну, или питерских. Тоже бывает… А так – какая тебе разница, кто у тебя тут на трон залезет - Пердюк или Пидрюк? Лучше-то не станет.
Загорюнился от этих слов Ивасик так, что даже присел на примятую заранее травку… Долго ли сидел он так, коротко ли? – об этом ничего рассказчику не известно. Скорее всего – сидел он, как все – среднестатистически. Недели две (10 серий по-нашему, потому что суббота и воскресенье - выходные). Думал.
Черномыр тем временем уже успел сплавать куда-то раз десять по делам и вернуться. Но на берег больше не сходил. Видать, наблюдал за Ивасиком с моря в бинокль. Или прямо через спутник. Очень хитрый этот Черномыр, можно даже сказать, коварный…
Но тут мы ничего не скажем, чтобы кто-нибудь чего-нибудь не дай Бог не подумал. А то бывает – подумает кто-нибудь чего-нибудь когда-нибудь себе в голову и сразу – на тебе какой-нибудь бан в виде Краснокаменска или Воркуты. Или вообще – сыра земля в награду. Не-е-е-т, граждане, а также громодяни. Вы уж лучше не думайте. Ну его на фиг. А читайте, что дальше было. А дальше было вот что…
Глава 3
- Ладно, я так погляжу, ты парень швидкий. Или даже швыдкой, - в попытке замириться со строптивым хлопцем, - в раздумье произнес Черномыр. – Ну… И какие твои условия на, так сказать, объединение?
- Да, не желаю я объединяться вовсе, - конкретно обозначился Ивасик в своих сокровенных желаниях.
- Ну, а если? – заупорствовал дядька. – Теоретически, так сказать… Чтобы знать, как говорится, наперед?
- Ну… если теоретически… тогда… ну… первое - чтобы всё поделить. Хотя бы поровну. Лучше – две трети мне, или… три четверти, а остальное – ещё пополам. Второе – щоб мумію прибрали з майдану да закопали глибоко и подалі. Желательно – на Волге, - замечтался Ивасик, пошевеливая губами и загибая пальцы на руке…
- Э-э… Ну, ты размечтался, хлопец, - прервал дядька сладкие Ивасиковы мысли. – У нас коммунисты – до сих пор до 50% избирателей. Да и пенсионеров ещё не всех погнобили. Общественное мнение не позволит… А то бы уж давно…
- А шо комуністи? У нас теж їхн повно! Як гоблинов на слёте… Це ж ідеалісти, яких слухати смішно, - определил Ивасик суть всей пенсионно-старческой идеологии.
- Ну, ты дал! – заливисто захохотал Черномыр, похлопывая себя по задним карманам итальянских штанов. В одном их них, скорее всего, под красномордым прикрытием он тайно хранил свой краснокожий партбилет. – Как это ты закоренелых диалектических материалистов в одночасье к идеалистам приписал?!
- Це і є наша незалежна українська діалектика, - Ивасик гордо вскинул голову и с чувством логического превосходства посмотрел на икнувшего от нестерпимого смеха иноземного дядьку.
- Ну, тогда понятно, - сквозь икания сдался дядька, утирая французским носовым платком, суженные от слез и ещё больше покрасневшие глаза. – Дальнейший опрос смысла не имеет.
От чужеродного смеха Ивасик даже приобиделся. Он уже было настроился на плодотворные дебаты, в которых надеялся легко справиться с обнаглевшим Черномыром и доказать ему, что тот абсолютно и совершенно неправ, представляя на посмешище ущербную и губительную для самого себя идеологию в купе с политической линией… Ивасик даже не понял, что такого смешного он сказал. От этого стало ещё обидней, тем более, что Черномыр, кажется, и не думал прекращать веселиться.
- Ладно! Раз так, - подытожил результаты несостоявшегося диспута Ивасик, - раз надо мною насмехаются, почти публично, - Ивасик кивнул в сторону черномырского флота, - между нами всё кончено, господин Черномыр. Забирайте свои кораблики с моего места дислокации и дуйте с ними куда подальше. Например, куда-нибудь на Малую Землю. Помните такую? За неё ещё одному Лёне Лёнинскую премию давали... Или на Северную. А то, понимаешь, ходють тут всякие… топчуть… зубы скалют…
- А деньги за аренду помещения вернешь? – посерьёзнев осведомился Черномор, в коварные, но вполне осуществимые планы которого международный скандал совершенно не входил.
- Щаз! – не выдержал Ивасик, высунув для убедительности экспрессии язык и добавив словесно: - дождешься ты у меня возврата. Как от мертвой свиньи пятак. Или как там у вас принято говорить?..
- Ладно. Тогда забираю весь искусственно притороченный тут остров, - быстро пробормотал дядька, оглядываясь по сторонам и что-то тщательно подсчитывая на миниатюрных счётах, неизвестно откуда возникших в его крепких непримиримых руках.
- Это как же? Это что же это творится, граждане! – вскрикнул Ивасик, оценив всю дерзостную наглость дядькиной речи. – Запришельцы острова лишают! Дык… это же прямое нарушение всех принятых международных конвенций! Поможите, люди добры! Я буду скаржитися в ООН! Что делать? Где эта чертова мадам Уткина-Качко? Почему молчит?.. А ведь помощь обещала постоянную. И главное – безвозмездную! У… сцуко! – обиделся Ивасик на внутренний голос за неоказание первой помощи пострадавшему от избирательного геноцида и огульного охаивания. Или наоборот. - Эх, в нату мне надо бы, да поскорее, - подумал про себя Ивасик, с тревогой оглядывая разжиревшего от великодержавного предчувствия Черномыра.
Так в препирательствах, разборках и взаимных упрёках прошло 15 лет.
Глава 4
Пока Черномыр дулся, грозился, нервно хохотал и ругался непотребными словами, деятельный Ивасик не сидел сложа руки. Первым делом он настроил половину населения супротив приграничного дядьки, наглядно демонстрируя рабочим и крестьянам наглую агрессивность характера соседствующего субъекта. Благо, за примерами ему ходить было недалеко. Или вообще не надо. Ходить, в смысле.
Дядька явно самодурствовал. Потрясал огнеопасными предметами, засылал лазутчиков в виде популярных артистов и прочих деятелей культуры разновеликой известности. Не говоря уже о праздногубых и шаткоязыких политологах-провокаторах, что извечно стозевны и постоянно лайяй. И надо сказать – ой-ой-ой как лайяй. В общем, куражился, как хотел. Но в один праздничный вечер дядька беситься устал и, таки, перекрыл живительно-спасительный крантик с бесцветным, но могущественным чудо-веществом, намереваясь заморозить ни в чем не повинное незалежное население сопредельного царства-государства и показать ему – кто такая на самом деле эта легендарная Снежная Королева... Практически, коварный дядька взял, как оказалось, курс на полное обезгаживание мирно спящего соседа. Впрочем, поступил он ровно так, как давно уже и грозился. За чудо вещество пришлось-таки кое-чего отдать…
Зато к Ивасику вернулся внутренний голос. На этот раз он звучал не в одиночку, а целой терцией – по числу советников семейства Качко, прочно обосновавшихся своими мнениями в Ивасиковой голове. Проблема была только одна – каждая качка (или, правильнее, - каждое качко) гнал(а)о свою линию. Надо было постоянно голосовать. Хоть как-нибудь. Или жертвовать. Кем-нибудь. А жертвовать добрый и миролюбивый Ивасик никем не хотел. Да и не мог. А голосовать сердцем – себе дороже. Как оказалось. Поэтому Ивасик прочно решил жениться на евроутке. У неё и приданое богатое, и защитное оперение крепкое. Вон, одни крылатые ракеты чего стоят. Не говоря уже об оборонительно-устрашительных редутах. Долго ли, коротко ли? А послал Ивасик своих гонцов к евроутке с предложением на предмет безвозмездного (так было написано в письме) всеобъемлющего партнерства и окончательного замужества в целом.
Пока ожидался официальный ответ, внутренние голоса совсем, было, одолели Ивасика: - Ты пойми, Ивасик! Нельзя объять необъятного, - говорил один. -А также нельзя впихнуть невпихуемое, - советовал другой. - Ну, не получится. Не получится соединить несоединяемое, - синкопой долдонил третий. – Да разгони ты их всех к чертовой матери, - несанкционированно прорывались сквозь черепную коробку чужеродные басовитые ноты далёкого Черномыра, формируя законченное, почти уже симфоническое, звучание: - Вона, танки подогнал, и делов!
- Хрен тебе, лесоруб заскорузлый! – отвечал про себя Ивасик, не имея понятия ни о танках, ни о том, где их можно было бы при необходимости раздобыть. – Ишь, чего понадумали! Это у вас там щепки летят при каждом удобном случае… А у нас каждое полено на счету. Да если б не полено, и меня бы на свете не было. А тем более этой дурацкой сказки. Но раз уж я тут есть, то и всем приходится терпеть. Не только мне. Не смотря на всю хвалимо-хулимость создавшейся ситуации. Так иногда думал Ивасик. Но всё реже и реже.
Что касается состояния дел вообще и головы в частности, то тут Ивасик однажды определился однозначно: - Бардак, - завизировал он все переживания разом, и вообще перестал думать. Но виду, конечно, никому не подал. А кому его подавать, вид-то? Одни не поверят. Другие не поймут. Третьи поймут. Но не так. А этот… красномордый… опять хохотать начнет. Нелюдь! Терция у них, понимаешь! Лебедь, рак и щука! Так кажется у нашего Кобзаря было? Или у ихнего Крылова? А-а-а, чёрт! Теперь уж и не вспомнишь… Ни на каком языке. Вот до чего можно довести простого сказочного героя, блин!
Так в томительном и не очень (чего уж греха таить) плодотворном ожидании прошло ещё несколько тягучих бессодержательных лет… то есть серий, в течение которых крепла домашняя экономика в виде рыболовства, свинободства и прочего сельского нелёгкого хозяйства, завоёвывался международный авторитет в форме сдерживания напирающего со всех сторон порядком обнаглевшего Черномыра, и велись непрекращающиеся переговоры о бракосочетании с евроуткой…
Окончание
А евроутка ждала-ждала, глядела-глядела, думала-думала, а потом взяла и передумала.
Вот и сказочке конец. Всем кто слушал – огурец!
