Джон спал, кажется, целую вечность. Что такое вечность он не знал, поскольку оказался на этих берегах лишь пару недель назад. Но Джон точно знал, что он лучший, и что у него есть право на эту землю.
- Эй, бой, – услышал Джон сквозь сон и сделал усилие, чтобы проснуться. Джон всегда делал усилие, чтобы сделать что-нибудь. Веки его с трудом полураскрылись после ощущения смачного пинка, который он получил в правый бок от какого-то урода. Справа стоял узкоглазый в перьях, слева сосредоточились еще двое: темнокожий американец (их когда-то называли нигерами) и бледнолицый придурок, жующий, судя по запаху, клубничный Ригли. «Пидор», - подумал Джон. «Кто же жует клубнику в такое время суток?»
- Эй, лузерок! - раздался звук слева. Заговорил, судя по всему, черножопый. - Ты так весь кайф проспишь.
- Слушай, - продолжил голос с того же боку. - Наверное, его кто-то сильно накачал. Иначе он не проспал бы такую бабу с такими параметрами.
- Какими параметрами?, - заартачился черный. И они еще минут двадцать обсуждали параметры.
- Я бы снял скальп, - неожиданно вступил все время молчавший до этого узкоглазый в перьях.
Джон подумал, что скальп – это будет уже слишком и перевернулся на другой бок. Разговор его явно заинтересовал. Особенно та часть о параметрах, которые он, судя по всему, проспал. Джон решил до конца прикидываться овощем и при этом на всякий случай, поворачиваясь с боку на бок, ощупал свой кольт, припрятанный где-то на одной из сторон своей отлежанной задницы. К счастью, кольт оказался на месте.
- Вау! Сюрприз! Джон быстро вскочил на ноги и ловко развернувшись, оказался за спинами у разговорчивых пришельцев. – Морда – низ, жопа – верх!, - закричал Джон, изображая из себя шерифа. - Где мани, где вуман? Какашка! (В смысле – шит.)
Обескураженный таким поворотом событий интернационал рухнул лицом вниз, смачно пукнул терцией и решил не сопротивляться.
- Маней нету, - признался чернокожий. Хотели у тебя поразжиться.
- Баба лодка уплыл, - доложило чудо в перьях.
- Рембо? Терминатор?, - нагло поинтересовался Клубничный.
- Клинтон. Будешь Моникой, - ответил Джон и похлопал Клубничного по заднице в поисках пачки сигарет.
- Не курю, если ты это имел в виду, – кажется, снова наглея, подал голос Ягодный. Джон почувствовал, что теряет инициативу. Еще две-три секунды и эти наглецы смогут подняться с колен и унизить его мечту.
- Один вяк - один пиф, - предупредил Джон, неосмотрительно вывалив на ладонь барабан, и обнаружив в нем всего один патрон. Кажется - это для меня, - определил владелец барабана, обреченно оглядывая подымающиеся из травы политкорректные головы. Кажется, это 3,14здец, - определилось вдруг в голове героя на совершенно иностранно-геометрическом языке. Он крутанул барабан и приставил ствол к собственному пульсирующему виску. Как вдруг снизу, из-за излучины, от озера… нежный, хотя и басовитый девичий голосок затянул:
«Джонни, о, йе!
Johnny (oh, yeah), You got it all figured out
Johnny (oh, yeah), You know just how to go about
You flash you smile - oh, baby - and keep your cool»
Gilla или Гелла? Вот в чем вопрос! – так обозначил для себя надвигающуюся проблему Джон, предусмотрительно достав из голенища сапога носовой платок системы портянка, чтобы обезопасить себе уши, а вместе с ними и весь мозг от мистического воздействия всепроникающего волшебного звука. – Дьяболо, - определил для себя Джон возникающую волновую узкочастотную опасность. – Эта гёрла знает моё редкое имя… В своём роде - единственное! – подумал Джон и чуть было не описался от нахлынувшего почти что религиозного умиротворяющего чувства.
Из воды вышла габаритная красавица. В определённом смысле. Цвет кожи её был нагло интернационален. И всё это – благодаря бесплатному Солнцу в сочетании с парниковым бесплатным же эффектом, выраженными в феномене глобального потепления. Примерно эти мысли пронеслись в голове Джона, но так и остались незамеченными неокрепшим после глубокого сна сознанием.
- Анжела или Моника? (black or white?)- попытался определить Джон, опираясь на остаточную память о примитивной тригонометрии. – Видимо – Анжела. Теперь уж так не носят, - заключил Джон и, наконец, расслабился, потому что индеец, любитель клубники и чернокожий, не сговариваясь (т.е. не произнеся ни одного звука, кроме «вау!») разом упали на колени и вперили свои разнокалиберные лбы в подогретую солнцем песчаную почву.
- Мадонна! – воскликнул Джон, опираясь на вынесенные, по плохо сохраненные, знания из колледжа. - Ты меня пучишь!
- Баба-Йога! – уточнил узкоглазый пернатый. – Берегись!
- Ух, ты! Йога! – очаровался названием Джон, вспомнив одновременно Джона Харрисона, Ричарда Гира и какого-то заморского БГ… - Да исчо и баба! Это ж самое оно. Супер!
- Мир, дружба, жвачка! - инициировала общение паролем выходящая из воды красавица, отряхивая с облегающего гидрокостюма солёные брызги и остатки подкопченой рыбьей чешуи.
- Без говна (no shit)! – отозвался Джон, приободрившись от упоминания о знакомой и податливой субстанции. – Вот из ё нэйм, бэйби? – отважился на ответный стратегический ход оборзевший от счастья пробуждения юноша.
Колл ми Эллис! – ответила красавица и обвила шею Джона уверенной и натруженной на Дджиме рукой. – Ай кейм то сэйв ёр эсс, энд ви вил сэйв зе уорлд тугезер! Ты глянь, бой! За мной три авианосца, три эсминца, и три подводных лодки. Просёк, чудило?.. Ай эм ё бэйби, нах!
Джон вдруг обнаружил, что остался наедине с новопредставленной (пред очи) русалоподобной алюминиевого блеска Эллис, в то время как недавние угнетатели ретировались по кустам, причитая шепотом - «Йога, йога, йога»…
- Факин фак! – обозначил своё настроение Джон, оглядев вводно-озерную гладь и приметив три перископа и три полноценных аэродрома, которые раньше он видел только на рынке в Джелалабаде…
- Я, - сказал в ответ Джон, - простой американский парень. Хоть я и прошел Корею, Вьетнам, Бали, Суринам, Панаму, Кувейт, Афган, Ирак и немножечко Иран, но такого наплыва гормонально-технической силы ощущаю впервые. Скажите честно, многоуважаемая и равноправная Эллис – Вы феминистка, или нормально-адекватный гражданин Соединенных Штатов Америки? Или у вас всё, как у вепсов в сказках?
- Нет, Джон! – ответила красавица. – Я – не феминистка. Я – гораздо хуже... Я - …
- Хуже быть не может! – воскликнул обрадованный откровенностью девушки простой американский парень Джон, и сразу же попытался вступить с нею в законно выстраданный брак.
- Постой, ковбой! - остановила его Эллис неприметным, но эффективным и весьма болевым приёмом ай-ки-до. – Сначала мы должны спасти мир от угрожающего ему зла, ну… а потом… если мы останемся в живых… то тогда… на ранчо… может быть… как-нибудь… если что… То я – твоя! Так ответила Эллис простому американскому юноше и горячо поцеловала его в губы, отряхнув попутно с прорезиненного тела оставшуюся подсохшую чешую.
- Ай лав ю, дарлинг! – всхлипнул юноша, одеревеневший от неожиданности искреннего признания водолазной партнерши. Но вдруг услышал из кустов шерохомыжный звук: «Йога, баба – йога»…
- Стоп! – воскликнул юноша. – Я вспомнил! Мне являлась во сне девушка-утка! А ты – не утка. Ты – девушка-авианосец. Или эсминец. Или подводная лодка. Не важно! Но ты – не та любимая мною во сне разнопёрая утка!
- А-а-а, - отвечала габаритная девица, - теперь я поняла весь гадкий смысл, всё позорное естество этих нахальных парней, которые только и думают о том, чтобы заполучить себе уточку на День Благодарения. Да ещё и бесплатно. Да ещё, видимо, и пожирнее! Сволочь! Я хотела спасать мир вместе с тобой, а ты… ты… лузер! ты… извращенец! ты… хотел с уткой… Ты утку хотел! Я проклинаю тебя и отзываю все свои авианосцы с подлодками до лучших времён. Но нет… Я не могу уйти просто так. Я – не утка! Я – ракета! Я – ядерный щит державы под названием США! Я должна поцеловать тебя ещё раз. И (шепотом) – я буду не я, если не впендюрю тебе снова в обвислые от пропаганды уши свои сонные палочки. И станешь ты снова, сцуко, нормальным пузатым и пердячим американским обывателем. А с кем мир спасать – я уж позабочусь сама!
- Стойте! Стойте! Остановитесь! – раздался голос из кустов. На берег вышла (наконец) девушка невиданной красы и нечеловеческого одеяния. Одно слово – утка. Или пава.
– Не слушай её, Джон! Эта стерва всегда уводит моих парней. Так уж сложилось. Последние три тысячи лет. Или шесть. Я не помню. Что-то с памятью мой стало… Я сегодня до зари встала… Короче, утка – это я! Хочешь утку ко Дню Благодаренья? Мочи эту самозванку с бронеавианосцелодками! Она – Йога – предвестница конфуза и стыда! Она – разносчица заразы в виде мировой войны, энцефалита и коровьего бешенства. Это она наводит порчу на экологию западного и восточного уподобноморья. Стреляй в неё! Не жди! Есть, шит, у тебя ещё порох в пороховнице, или растратил ты вселенский дар на своё антизеленое, эколого-безумное земное бытиё?
- А-а-а-а-а!!! – заорал, разнежившись от приятных слов, простой парень Джон и всадил всю обойму из одного патрона прямо в габаритную симпатичную бабу стремно-провакационного происхождения… И попал. Прямо в лоб. С одного разу. Чего ранее за ковбоем не числилось.
- Вау! Вау! – раздались радостные многонациональные выкрики из кустов. – Ю сэйвд зе уорлд! Ю а май Кинг!
- Фак Кинг! – вставила своё веское слово утка, петря перами – Мы, несмотря на пара(мама)патриархальный старый свет, живем при демократии. Поэтому – слава Соединенным Государствам Америки! Ура, товарищи!
От такого наплыва патриотизьму Джон окончательно проснулся, стряхнул с себя остатки вшей и ненужной чешуи. И немедленно поженился на очаровательно-свободной девушке-утке. И стали они поживать. И доллар наживать. А то как же? Доллар, он хоть и падает, хоть он и непостоянный… засранец… - а всё ж – валюта твёрдая. В отличие от некоторых изотерических тугриков и прочих гривен и рублей…
Звучит торжественная музыка: Славься Америка наша свободная – демо и крата надёжный оплот!.
