Предупреждение сказочника: для того, чтобы дочитать до конца японскую сказку необходимо запастись терпением. Это, конечно, не индийская сказка и не бразильский сериал, однако, определённого навыка несомненно требует.

Опять всё начинается с того момента, когда девушка уже намерилась плыть в третий раз с 9-ю кораблями в заначке. Но пока ещё не доплыла...

Итак…

Иванэ проснулся от пленительного запаха сырой свежей рыбы и соевого соуса. Рядом с ним обнаружилась деревянная подставочка, на которой гармонично расположились нарезанная тонкими ломтиками сасими, украшенная листиком хризантемы и опавшим цветочком сакуры, две глиняные рюмочки и маленький графинчик с сакэ, выполненный японскими мастерами под гжель. Из горлышка струился пар. Это означало, что сакэ недавно подогревали. Однако вокруг никого не было.

Широи каба (белая берёза)

Унаги оиши (вкусный угорь)

Такой стих сложил Иванэ, усаживаясь поудобнее на корточки, отправляя внутрь ломтик рыбы и оглядываясь по сторонам – нет тут, что ли, никого, чтобы самураю сакэ налить? Некудышний сервис!

- Гм-кхы! – прервал Иванэ девушкины извинения сдержанным кашлем. – Этто-нэ… садись, Ариса-сан. Отсервируй мне, пожалуй, рюмочку сакэ. А потом и я тебе налью.

Э-э-э… - удивленно потянул Иванэ, ощупывая рукоятку меча, притороченного к левому боку. – Нани? Шо такое?

- Не пей, самурай! – прошамкала старуха. – А то превратишься в свинью. Это – девушка-лиса. Разве ты ещё не понял. Вот всё у вас, у самураев, не как у людей. Лишь бы пожрать-попить на халяву. А думать о засаде головой никто не хочет. Кроме ниндзя.

Брови девушки, подскочили кверху, выражая гнев и досаду.

- А-а-а! Обă-сцука! – произнесла девушка жестким и резким от раздражения голосом. – Вечно ты лезешь со своими советами, старая ведьма. Скройся с глаз долой, не то порублю тебя на куски и скормлю диким енотам! Девушка ловким движением вытащила из прически кедровую палочку и отработанным движением метнула её в кусты. Старуха отшатнулась и скрылась за ветками. Оттуда послышались удаляющиеся семенящие шаги и радостные причитания:  - хе-хе, не попала, не попала… Я старая, но проворная… Хе-хе… А Иванэ-самурай – дурачок. Хе-хе-хе… Ну и пусть потом хрюкает всю жизнь, пока я его не расколдую… Хе-хе…

- Порублю! – зарычал Иванэ, отбросив рюмку в сторону и поднимаясь на ноги. – Ты не Ариса-сан. Ты – Риса-судзука! Твой обман раскрыт! Нет, не буду рубить! Самурай не рубит женщин и детей, даже если они лисы. Вот тебе мой короткий ножик, сделай себе харакири, коварная рисица! Гм-кхы!

Обрадованная таким поворотом событий девушка отпрыгнула в сторону, провела ладонью по лицу, и лицо её стало гладким, как яйцо.

- Теперь ты меня никогда не узнаешь, - прошептала Ариса-сан, взмахнула рукавом кимоно и, превратившись в то, во что должна была превратиться, нагло вильнув при этом рыжим хвостом, юркнула в камыши.

- Гм-кхы, - оценил ситуацию Иванэ и с тоской посмотрел на всё ещё дымящийся сосуд с сакэ. Может всё-таки выпить? Авось пронесёт? – подумал он, засовывая острый меч обратно в ножны. – А вдруг не пронесёт? – продолжал мучиться самурай нехорошими догадками. – Раз еда с питьём не исчезли вместе с лисой, значит они настоящие? – размышлял он, сдвинув мохнатые брови и теребя аккуратно подстриженные солидные бакенбарды. Впрочем, о том, что поросль на щеках называется бакенбардами он не знал. А что с них, с самураев возьмешь? Закрытая страна!

Конец книги Первой. Продолжение следует.

Широи каба

Унаги оиши…

О-сакэ…

Это был явный вызов. Так нагло с Иванэ не вел себя никто! Никогда!

Но лиса и на этот раз оказалась проворней. Быстро прыгнув в лодку, она попыталась оттолкнуться от берега веслом. Отдать концы, другими, более понятными для японца словами. Однако, на этот раз не растерялся и Иванэ. Прыгнув на самую кромку воды ему удалось рукой зацепиться за какую-то внутренность лодки. Алиса оттолкнулась от берега, Иванэ упал в воду и упустил лодку, прихватив при этом её содержимое – коробку, завернутую в фуросики. Чуть было не получив веслом по голове, он сумел подняться, отшатнуться и выхватить меч. А против меча самурая, как известно, никакой ниндзя не устоит, тем более женщина, какой бы коварная она не была или не казалась. Тем более, что Иванэ уже сосредоточился и веско произнес: - Гм-кхы!

Короче, отбить тайну в свою пользу, спрятанную в цветастый платок, у Иванэ всё-таки получилось. Скорее всего, лиса была очень расстроена. Но, поскольку лицо её оставалось гладким как яйцо, то на нем, естественно, ничего не отразилось. А жаль. Хотел бы самурай взглянуть на эти перекошенные гневом брови и горящие ненавистью глаза. Так просто. Для дополнительного интереса.

Конец Книги Второй. Продолжение следует.

Иванэ шел сквозь заросли двое суток, разрубая всё, что можно разрубить на своём пути и осторожно огибая то, чего разрубить нельзя. Легендарный лес Аоки-га-хара казался привычно недружелюбным и полным остаточных засад в виде недрессированных зверей и неухоженных асфальтом тропинок. Жрать хотелось нечеловечески. Но кроме грибов шиитаке и подсохших хонсюйских сосновых шишек не попадалось ничего. Лес как будто бы вымер. Но он не вымер. Кругом таились тысячи ядовитых змей и кровожадных гиен. Не говоря уже о хоббитах и прочих жидаях.

К вечеру второго дня самурай вышел на поляну, удобную для пикника, но оказалось, что подходящее место, ввиду многонаселённости округи, уже кто-то занял. К великому облегчению, Иванэ обнаружил, что на поляне приютилась в неприметной одноместной пластиковой палатке та самая страшная старуха, которую он, собственно, и искал всё это время.

- Здравствуй, старая ведьма! – вежливо поприветствовал старуху Иванэ.

- И тебе не болеть, - ответила ведьма, не поворачивая головы.  – Небось с яйцом припёрся? Расколдовать желаешь? Или сразу яичницу сделать? А? Голодный как чёрт и худющий как Кощей. Сразу видно – жрать потребуешь. А не то, скажешь, - зарублю!

- Ну… - не стал лукавить простодушный Иванэ, - по типу того.

- Ну, давай, - кряхтя и с трудом подымаясь, ответила старуха. – Сначала расколдую твою утку. По-пекински. Только гляди – едоков станет сразу вдвое больше.

- Ничего, я потерплю, - отреагировал Иванэ, сглотнув слюну и взяв себя в руки.

- Давай уже своё яйцо! – осклабилась недостающими зубами старушка и протянула к самураю свою костлявую морщинистую руку. – Чего там у тебя? Небось, у кукушки чужое яйцо спер! А?

Иванэ поставил с трудом приобретенный ящик на землю, заботясь о том, чтобы он попал в высокую траву для прочей мягкости, и начал аккуратно развязывать тщательно упакованный узелок платка.

- Ну, чего ты там? – поторопила старуха.

- Я тут ни чего, а, возможно - кого, - ответил Иванэ, особенно не вдаваясь в смысл прозвучавшего вопроса. – Вот она, коробочка. Открываем. Аккуратно. Что видим? Видим пятнистое яйцо. Размер не голубиный, не курячий, не страусиный. Настоящий утячий размер. Светлый окрас. Повышенная пятнистость. Ух-ты! Точно мандаринка! Как ты догадалась, старая?

- Дай сюда, орнитолог хренов, - старуха подошла сзади, наклонилась и проворно ухватила яйцо костлявыми пальцами. – Элитное яичко! То самое!

- Какое – самое? – поинтересовался упустивший сокровище самурай, поворачиваясь на пятках, чтобы лучше видеть старуху-ведьму и уведённое из под носа разноцветное сокровище.

- Козел ты, Ваня (Иванэ-кун, то есть), - определила старуха, успев отойти на безопасное расстояние. – Третий раз Арису проворонил. Ха-ха-ха! Ты, видать, думал, что я и есть та самая выжившая из ума пердунья, которая с птичьими яйцами умеет разговаривать? Ха-ха-ха!

- Опять ты? – насупился Иванэ, снова подозревая в обманщице гадкую лисицу. – Гм-кхы, - так, кажется, я говорю… Иванэ спружинил в весь свой полный полутораметровый рост и прямо поглядел в глаза старухи, чего раньше не позволял себе по отношению к окружающим, почитая такие действия за наказуемую развязность.

- Опять я! Бе-бе-бе! Ты что же – Токийского университета не заканчивал? Сказок народных и международных не читал? А там ведь для придурков написано, что нелюди и гады честных фраеров по три раза кидают как минимум! И вот он настал – третий раз. Как минимум. Теперь – или аната (ты) – или ватакуси (Я, то есть)! Но, что-то кажется мне, что на этот раз Мусашимарой очередного басё буду именно я – нерасколдованная вовеки лиса-Алиса! Посмотри! Видишь своё яйцо в моей руке? И как ты думаешь – что я сейчас с ним сделаю? – раздухарилась лисица, утратив облик старухи и приобретя рыжеобразный вид примерно Клары Новиковой. Сан. (Ну, это для тех, кто в курсе).

- Во-первых, это не моё яйцо, - спокойно ответил Иванэ, сосредоточив взгляд на подвижной лисьей лапке-ладони. – Это шкорлупка моей дзакорудованной невесты. Ты не посмеешь тронуть ее, подлая риса. Если хоть кусочек желтка выкапает из берка, я буду пресредовать тебя всю жизнь, пока не порублю на куски. Или не прикончу другим, борее изощренным способом. Это сказал самурай в третьем покорении. Гм-кхы.

- Арморацию (хрена) тебе! – вконец обнаглела, пожелтевшая от напряженного диалога старуха-лисица. – Гляди! – и она сомкнула над яйцом свои корявые пальцы, намереваясь раздавить не только генетическую память об утке, но и все историческое наследие.

- Кхы, - поперхнулся Иванэ от бессилия и приготовился услышать звук лопающейся скорлупы.

Но тут неожиданно зашумели ветви высоких деревьев, что-то изменилось в освещении реальности и под ногами противостоящих дрогнула земля.

- Он-шин! – догадался самурай. – Кажется, это 3,14здетсу, - прошептал он. 

- Он-шин! Великое землетрясение! – воскликнула лисица, земля под которой разомкнулась метровым разломом и дыхнула своим гневливо-безразличным горячим зевом. Исполненный акробатический шпагат не спас ее от падения в пропасть. Впрочем, туда ей (и всем подобным) и дорога. В последний момент обескураженный Иванэ раскорячился так, что его рука заученным резким, но вместе с тем бережным движением, сумела ухватить выпавшее утиное яйцо, силою притяжения направившееся, было, вслед за лисицею к самому центру Земли.

Не глядя вниз, Иванэ поднес спасенное сокровище к губам и поцеловал его. Яйцо заметно покраснело от неожиданной огласки интимного чувства.

- Живое пока, - сделал заключение самурай. – Риса – трижды кусо, сверх-хитрая сволочь! Старуха – хитрая, лиса – хитрая, утка – тоже хитрая. Куда податься бедному самураю? Так думал Иванэ, удаляясь от места геологической трагедии, в очередной раз обрушившейся на беззащитное от природного бесчинства Отечество. – Цунами таких высот не достанет, - с облегчением выдохнул он.  

Почти выбившись из сил, Иванэ достиг организованной ночёвки, обозначившей себя низкорослым домиком, обустроенным местом для барбекю и желтого цвета биотуалетом с многозначащей аббревиатурой на боку – WC. Ему показалось странным, что ветер вдруг заговорщески затих, а вокруг вместе с темнотой опустилась такая тишина, что её не хотелось прерывать даже звуками любимой энки, которые Иванэ любил извлекать из собственного нутра еженедельно по пятницам, подпадая под очарование небесных звуков фонограммы «минус 1» - караоке, по-нашему.

- Ты погляди? Дошел-таки! – услышал Иванэ скрипучий старушечий голос, отодвигая дверную шторку и пригибаясь, чтобы не разбить лоб о традиционно низкий косяк входного отверстия. – Ну, заходи, турист. Голодный небось, как енот? А я как раз гохан приготовила, уже ужинать собиралась. Садись, поедим вместе.

- Спасибо, старая карга, - вежливо поблагодарил приветливую старушку Иванэ, вползая в узкую и низенькую комнатушку, бедно обставленную низким столиком и двумя плоскими подушками для удобного восседания на коленях. – Вот, пришел к тебе с просьбой. Не расколдуешь ли мне утиное яйцо? В нем должна быть моя канодзё, невеста то есть. А то подлая лисица её туда уколдовала. Сил нет терпеть.

- А сам высиживать не пробовал? - прищурилась старуха.

- Э-э? Гм-кхы! - самурай тоже прищурился и понянулся рукой к рукоятке меча.

- Ну, ладно, ладно. Потерпи ещё минут 17-18, - свернула с саркастической дорожки вопросительного тона старуха. - Поешь пока, а потом и уточкой твоей займёмся. Куда ж тебе голодному да уставшему невесту принимать? Вот отведай свежего угря, поешь риску, выпей немного теплого сакэ. Это помогает.

- У, - согласился Иванэ с резонными доводами мудрой старухи и сдержанно кивнул.

Он ухватил палочками грамм сто теплого липкого риса сорта японика и отправил его в рот, радуясь запаху дома, еды и родины. Потом прихватил ломтик угря и не разжевывая проглотил и его.

- Вот так, вот так, - приговаривала старуха, осторожно поглаживая скорлупу и что-то неразборчиво бормоча. – Раз, два, три! - громко вскрикнула она и подбросила яйцо к потолку. Иванэ дёрнулся в попытке предотвратить его падение, но старая ведьма больно ударила его пяткой в коленную чашечку, от чего Иванэ повалился на спину, в падении пытаясь освободить меч их ножен. – Зарублю! – заорал он в полёте, выпучив глаза для пущей выразительности.

- Вот дурак! – резюмировала старуха и показала пальцем под потолок, где волшебным образом вертелось подброшенное яйцо, вовсе не собираясь падать. Затем раздался хлопок (как от петарды), комнату заволокло дымом, а когда он рассеялся, то посреди комнаты (ближе к левому дальнему углу) обнаружилась неописуемой красоты черноволосая узкоглазая девушка, одетая в розовое легкое юката, более соответствующее цвету восхода, нежели заката.

- Извините меня, я – девушка-утка, - представилась девушка-утка, грациозно склонив голову с высокой уложенной прической и присев на колени.

- Кусо-о-о-о… - протянул на низких частотах Иванэ, обалдело уставившись на красавицу. – Бабка, а ты и впрямь добрая волшебница? – удивился Иванэ и поглядел прямо в глаза старухе.

- Есть такое дело. Гм-кхы, - скромно ответила бабулька и улыбнулась. Лицо её, покрытое мелкими морщинами, вдруг разгладилось, а глаза засветились добрыми искрящимися фонариками.  

- Послушай, самурай, - обратилась бабулька к Иванэ, - я сейчас и тебя расколдую. Траху-тибидзоху! – она хлопнула в ладоши и Иванэ почувствовал, как напряжение, владевшее им все эти дни, куда-то исчезло. Ослаб пояс, поддерживающий меч и вопрос «рубить или не рубить» как бы решился сам собой однозначно в миролюбивую сторону и рассосался за ненадобностью. – Теперь ты не будешь воинственным тупым самураем, - объяснила метаморфозы старушка, - отныне быть тебе мирным земледельцем и рисоводом. В подарок я даю тебе в компетенцию целый институт рисоводства на берегу чудесного озера и новую фамилию. Теперь ты будешь называться Мурата. И жена твоя будет Мурата. И дети твои будут Мурата. А если и им повезёт, то и их дети будут носить эту достойную фамилию. Только у меня одно условие. И если ты его нарушишь, то снова станешь тупоголовым меченосцем, а дети твои погибнут в глупой пьяной драке за стопку сакэ.

- Что это за условие? - насторожился Иванэ Мурата.

- Ты должен всю жизнь выращивать рис только одного сорта – японика! Если прознаю, что ты высадил на свои поля индику, приду и разорву наш договор без предупреждения.

- Я согласен! – быстро согласился Иванэ и подошел к утке-Мурате. – Мы согласны! – хором ответила семья Мурата и поклонилась старушке в пояс.

……………………………….

Прошло три года,  три месяца. 33 дня, 3 часа, 33 минуты и 33 (уже 34) секунды.

……………………………….

На берегу озера расположился двухэтажный особняк с высокой черепичной крышей, надежно укрепленный новыми струбцинами против возможного землетрясения. На берегу кроме бамбука и камышей росли берёзы и сосна – хонсюйская корявая – очень живописное дерево, располагающее к размышлениям о вечности и, одновременно, о бренности бытия. Неподалёку за горой, на которой раскинулись ухоженные рисовые поля, расположились корпуса института рисоводства, занимавшегося оптимизацией линий сорта японика и повышением урожайности.

Широи каба

Унаги оиши…

- Йошь! – определил состояние дел Иванэ как неплохое, а по сути даже и, в общем, хорошее, и шагнул к жене, чтобы принять сакэ и взаимно насладиться равномерностью чуткого бытия.